Не пугайся, всё стерпи, не выдай
Слабости, и дико не кричи,
Если военком с суровым видом
Похоронку на меня вручит.

Я бессмертен, пока я не умер,
И для тех, кто еще не рожден,
Разрываю пространство, как зуммер
Телефона грядущих времен.

Постели ты, ветер, мне постель из листьев,
У глухой дороги мягко постели.
Я устал на свете от людской корысти,
Жгут мне грудь тревоги, скорбь родной земли.

Вы не бросали друзей не зарытыми,
Не оставляли патроны врагам
И сталинским словом газеты забитые
Стыдливо мотали к промёрзшим ногам.

В войну играют, как в игру,
усатые мужчины,
и превратились в детвору
без видимой причины.

Он к нам пришел в свой срок в Пиллау*,
Закончив ратные дела,
Еще была не бронзой слава,
А лавой огненной была.

Трава да глина, рыжие провалы,
Замусоренный жуткой гнилью ров.
Порывисто несется одичалый,
Зловещий ветер выжженных холмов.

Рыжеусый, ни мал ни высок,
За деревней спалённой, у братских могил,
Обронил всё до зёрнышка колосок
И не заметил, как обронил.

Все окна проглядела наша хата,
Мечтая заглянуть за горизонт.
Весна, увы, не дождалась солдата,
Седьмое небо выплакав дождём.

Закат над степью был багров,
Стекал закат, как кровь, с бугров.
Как будто вымерло село.
Там, за буграми, тяжело...

Не дымятся дали,
Пыль черна от слёз.
Ни одной медали
Дед мой не принёс.

Всех тяжелей был первый день войны –
Тогда мы через лето отступали,
Несли в себе мы гнев родной страны,
Но знали мы, что выстоять должны

Гудит земля от тысяч ног,
Машины, люди – все в движенье,
На перекрестке трех дорог
Поймешь, что значит наступленье.

– Ты бы смог, как в былую войну
(Боль и память о ней не изжили!)
Умереть за родную страну?
– Но родную страну растащили...

Кричал я по ночам: «Земля на румбе!»
И воплем этим бабушку будил.
Она крестилась. Я же плыл с Колумбом
И по тайге с Арсеньевым бродил.