Была Маруся молодая,
Ломала лёд весной река,
И мачеха, чужим стирая,
Сыскала Марье жениха.

В том краю, где ясные озёра
От снарядов плещут и кипят,
Окружил курчавого сапёра
Вражеских разведчиков отряд.

Окопы, окопы…
В окопах вода.
Конечно, беда.
Говорим: «Не беда!»

Когда закончилась война,
В село вернулся инвалид.
Он сыну, другу моему,
Привёз свисток.

Отец в сырой земле
Думает обо мне.
Думает, став звездой,
Чтоб мог я идти во мгле.

Бредёт среди сугробов, наугад,
Живая, вопреки живой природе,
Вокруг – заледенелый Ленинград
И сорок первый завтра на исходе.

Когда в июне сорок первого,
в тот самый день,
тот роковой,
меня крестили русской верою...

Судьбы крутые повороты,
Раскаты гневные войны
Вели нас в маршевые роты,
Туда, где были мы нужны.

Из черной щели амбразуры –
Из перекошенного рта –
по нас.
по полю,

…Пройдет война, и зарастут воронки
Зеленой идиллической травой,
И защебечет жаворонок звонко
Над полосой, когда-то фронтовой…

Осунувшись, и сгорбясь, и унизясь,
Дома толпятся по очередям,
И нищеты жестокий катехизис
Твердит зима базарным площадям.

…После схватки долгой и упорной
мы в село Минаево вошли.
Где же дом высокий и просторный?
Всё фашисты начисто сожгли.

В глаза деревьям хлынул яркий свет.
Он лился меж стволов, он был повсюду, –
Берёза, как светящееся чудо,
Шла по следам давно минувших лет.

Чистота бестелесная, вдовая тишь.
О чём ты, Мария, молчишь, не спишь?
О том ли, что пенсия маловата,
Второе число далеко...

Летят на север птицы косяком,
И воды рек спешат в седое море.
У нас свой путь, и мы его пройдем,
Хоть он исполнен трудностей и горя.