Когда весна надрежет почки
И робко выглянет листва,
Пробьются памятные строчки,
Взойдут забытые слова...

Молчит он – мраморный солдат,
Стоит, не сделает ни шага.
Всё на войне познав, лежат
В могилах братья по отваге

Не пожалею жизни, ибо знаю:
Жизнь схожа с водопадом… Грянет бой –
Паду, быть может, землю обнимая,
Но гордо встречусь с трудною судьбой.

Не назову счастливым детство,
Безрадостным не назову,
И не найду, куда мне деться
От дум, которыми живу.

Безмолвно ползли за полками
Костлявой старухи бойцы,
В едином строю с мертвяками
И сами почти мертвецы.

Мы – земля, мы – трава, мы – глаза незабудок и льна,
В чистом поле берёзы над нами, как сёстры, нагнулись...
На суровую практику нас посылала война,
Мы с войны до сих пор не вернулись.

Вы видели, как умирали сапёры?
Вы слышали, как умирали сапёры?
Мгновенно – как писаря росчерк.
И смерти не было проще.

Мы жили в пограничной полосе
Близ хуторов, когда-то заселённых.
Я уходил по молодой росе
И дотемна бродил в лугах зелёных.

В деревне чествуют Победу,
как всюду по родной стране...
Мальчишка, бить фашистов еду
Я в повторяющемся сне:

Что может быть слов этих проще,
Вздыхал председатель в те дни:
– Не бык ты, Матрёна, не лошадь,
Не очень-то лямку тяни!..

Пусть дойдет до потомков сквозь дали веков
Этот пасмурный день, этот холод штыков
И на площади грозная поступь полков!..
Если нежность с суровостью славить в одно,

В домотканой выцветшей черкеске,
Улыбаясь ясно и сурово,
Он сидит на ветерке нерезком,
Смуглый от дымка порохового.

Из Рязани, Тагила, Сибири
и откуда ещё – не узнать! –
Он лежит под звездою в могиле.
Ждёт его, дожидается мать.

Я пишу тебе, дорогая,
Под разрывы немецких мин.
В ста шагах от переднего края
Я в воронке лежу один.

А было всё не так давно!
В хозяйстве даже нет обмылка,
Опять зашторено окно,
И на столе дрожит коптилка.