В квартире за Нарвской заставой,
В шкатулке, невзрачной на вид,
Прижатый пехотным уставом,
Обломок Рейхстага лежит.

День угасал, неторопливый, серый,
Дорога шла неведомо куда, –
И вдруг, под елкой, столбик из фанеры –
Простая деревянная звезда.

Конечно, я не настоящий!
Я просто мальчик из кино.
Стаканчик вафельный хрустящий,
а в холле песня: «До-ми-но…»...

Мне в детстве часто не хватало сил.
Сквозь безотцовщину до выпускного класса
Я пробивался, дрался и грубил –
Учитель мне твердил, что жизнь прекрасна.

Есть курганы – повыше заснеженных пиков:
Есть Малахов курган, есть Мамаев курган…
Их пытали враги, рваной сталью истыкав,
Но стояли они, багровея от ран.

Тихо льется ручей на камни.
Машет, машет твоя рука мне, –
Словно лебедя взлет прощальный.
Ты – как в непогодь день печальный.

Он в шахматы играл со мной
и был мне всех родней и ближе.
Мы так любили с ним зимой
бродить в Сокольниках на лыжах…

Война была закончена. В поместья,
Кто выжил, те вернулись, дорогие;
Звучали завоёванные песни –
«Король Анри Четвёртый» и другие...

На каждой улице, в каждом доме:
«Севастополь», «Каунас», «Киев», «Житомир».
Земля немало видала злодеев,
Злодеям привычно сидеть за кустом.

И вот в свои семнадцать лет
Я стал в солдатский строй…
У всех шинелей серый цвет,
У всех – один покрой.

За час перед рассветом – тишина.
Через окопы спящей обороны
Ползет туман, как молоком, до дна
Заполнив чаши бомбовых воронок.

Опять сумасшедшие хлопья
Ликуют, ныряют, парят,
Целуют чугунные копья
Твоих обреченных оград!

Когда метет во все широты
Мужское злое «душу – мать!..»,
Никто распластанную роту
Не может с наледи поднять.

Город сильных, мужественных, смелых,
Непреклонных, волевых людей…
Холод, голод, бомбы и обстрелы
Не затмили красоты твоей!

Была война… мы малышами были.
Нас было много, мать – на всех одна.
Тогда досыта мы поесть любили.
А где возьмёшь, когда идёт война?