Только захлебнется
Кашель пушек жуткий,
Вновь мне улыбнется
Цветик незабудки.

Что такое война – понимал я с трудом,
В сорок первом я только родился.
В инвалиде без ног и с пустым рукавом
Смысл страшный её мне открылся.

В страну холмов, знакомую по сказкам
Об уличном бумажном фонаре,
Мы звезды мира принесли на касках
И вешний гром на танковой броне.

Порой бывает,
беды за бедою
берут в такой железный оборот,
что кажется...

Девятого мая защёлкал,
Запел соловей за окошком.
Он пел и красиво, и нежно,
Как дядя на фронте погибший.

Сбросив в сенях грязные ботинки,
Не решался посмотреть на мать.
И пальто, что только из починки,
С плеч худых боялся он снимать.

Нас не учили, как под танк бросаться,
И амбразуру вражью как закрыть,
И на врага живым тараном мчаться…
Но нас учили

До сих пор мне снится та бомбёжка:
вздрогнула и вздыбилась земля,
всё тогда исчезло, даже ложка –
ложка деревянная моя.

Навезли винограду, товара – под кровлю,
Можно оптом, хоть ящик, кому по плечу.
– Не толпитесь, всем хватит! – взывает торговля.
Но невесело я у прилавка торчу.

Ой, березы да сосны,
Партизанские сестры,
Вы поете с ветрами всегда.
Слышу сердцу родную

Свет забинтовал стволы и ветки,
Под Волоколамском мы стоим…
Напишу стихи перед разведкой
И прочту товарищам своим.

Вспоминаю: в мае было это.
Накануне праздника страны
Пригласили в госпиталь поэтов
К ветеранам памятной войны.

Земля живёт, как мы,
Смеётся и горюет.
Оттаяв от зимы,
Весенний лес бликует.

Пели бабы песню на гумне:
«Расцветали яблони и груши…»
И вздыхали веялки всё глуше
В зябкой предрассветной тишине...

ворошат мне волосы ветры давних лет
как душа без голоса подмосковный лес
смотрит на меня с тоскою
год за годом нет покоя...