Всех тяжелей был первый день войны –
Тогда мы через лето отступали,
Несли в себе мы гнев родной страны,
Но знали мы, что выстоять должны

Видно, выписал писарь мне дальний билет,
Отправляя впервой на войну.
На четвёртой войне, с восемнадцати лет,
Я солдатскую лямку тяну.

Я до войны не знал, что я еврей…
……………………………………
В святом своем неведенье велик,
Я русским был в окопе неказистом –

Атака, атака – железное слово.
В огне грозовой небосклон.
И снится, и снится всё снова и снова
Ночной изнурительный сон.

Не будет ничего тошнее,
Живи еще хоть сотню лет,
Чем эта мокрая траншея,
Чем этот серенький рассвет.

Вы сидите – кители зелёные,
Лица в обрамленьи седины, –
Женщины, боями опалённые,
Досыта хлебнувшие войны.

Стою на станции знакомой.
Оторопел: ой, как мала!
В висках набатом: до-ма, до-ма!
Гудят, гудят колокола…

Рвутся почки на яблонях смело,
Звонко птицы поют у крыльца.
На стене ослепительно-белой
Фотография гаснет отца...

По узенькому перешейку,
по гати* из лиственных слег*
уходят, вытянувшись в змейку,
мужчины – двадцать человек.

Мой дом – он стерт с лица земли.
А я одна осталась.
Одна я посреди пути.
Куда же мне теперь идти?

Лампочка из гильзы от снаряда
Засветилась. Хата. Ночь темна.
Я читал стихи, а в балке рядом
Били пулеметы. Шла война.

В парке весеннем, легки и неброски,
Стоят, загрустив навсегда,
Родные, родные берёзки, берёзки,
Их привезли сюда.

По распадкам, по логам,
В Сталинграде – трупный запах.
Время платит по счетам,
И война идёт на запад…

Бой окончен. Передышка,
Может быть, на целый час.
Кто письмо любимой пишет,
Кто-то дремлет про запас.

Вновь смотрю на это фото,
Рыжий чуб свой теребя.
Слышу хохот пулеметов,
Вижу, милая, тебя.