В блиндаже под снегом в три наката,
В стороне от всей Большой земли
Руки обожженные солдата
С нежностью на плечи мне легли.

Переступлю незримую черту,
неверия порог преодолею
к тебе в самом себе, –
в секунду ту

Ах, Россия!
У вас опять
Появились повсюду нищие.
А у нищего – погляди!

Он родился 9 мая.
И 9 мая отец,
День Победы в Берлине встречая,
День рожденья справлял, наконец.

Эту песню напели мне
дымные вьюги Тагила.
Из поверий и сказов
ко мне она ночью пришла.

Когда начинаются войны
и сыплются первые мины,
последних признаний достойны,
в теплушки садятся мужчины.

Над Хинганом погода такая –
Вечно седая мгла.
Вершины его, бывает,
У туч протыкают бока.

– Какое вам дело
до мёртвых моих друзей?
Оставьте, пожалуйста,
их имена в покое.

Почти старик, почти старик…
Проговорился: фронтовик.
И хоть совсем мне незнаком он,
Но поглядел я на него

Неистребимо, звонко, дерзко,
Оно всегда живёт во мне –
Моё асфальтовое детство
На Петроградской стороне.

Ах, только беллетристике не верьте –
Всей этой философии двойной.
Когда война, не думают о смерти,
Пока она обходит стороной.

Мы стали бронзой, мы живые,
Вся боль земли вселилась в нас,
Глаза – что щели смотровые,
Нам не зажмурить строгих глаз.

Гудит земля. Шагают части.
Идут – и края не видать,
На бой идут. И кто – на счастье,
И кто – на смерть, не угадать.

Автобус шёл несмело, как слепой.
И вдруг остановился. Тихо стало.
Лишь слышно было, как по мостовой
Капель неугомонная стучала.

Перестанут поджигать ракеты
Растревоженного неба синь,
И тогда на Украине где-то
У меня, возможно, будет сын.