Планету пожирал огонь.
В том гибельном огне
Сгорел солдат, лишь тень его
Осталась на стене.

У меня есть верный котелок,
Без него я был бы одинок.
Хочешь – чаю в нём заваришь,
Хочешь – супу, каши сваришь, 

Я сам не свой и, как во сне дурном,
Зову кого-то голосом неслышным…
Я помню, здесь, под дедовским окном
Леса стеной стояли выше крыши.

Тихо кружится звёздная сфера,
Светит млечная пыль на сосне.
«Разворачивай пушку, холера!» –
Это папа воюет во сне.

Меня учили люди умные:
«Чтоб не запутаться во лжи,
Всегда в лицо о том, что думаешь,
Везде и всякому скажи!».

У чёрного леса, в лощине,
Где летом по пояс трава,
В соседстве с моей на Псковщине
Живёт деревушка Москва.

Эти дети от вдовьей деревни.
Никогда им ни в чём не перечь.
Это дети от горестных, бедных,
От случайных, нерадостных встреч.

Угольки ещё раскалены
В костерке недогоревшем…
Мой товарищ вышел из войны
Мальчиком непостаревшим.

Гром ползет на дымные пригорки.
Там березы горестно черны.
Там стоит девчонка в гимнастерке
посреди неистовой войны.

Куры, куры белохвосты,
Лишь заглянет дождь сюда –
Как в войну при слове «воздух»,
Разбегутся кто куда.

В больших дворах,
из одного в другой,
многоголовые и разношёрстные,
тянулись очереди за мукой –
томительные, медленные шествия.

Бескозырку я надену,
выйду на причал.
Чайки, с волн сбивая пену,
жалобно кричат.

Фотографии на стенах
Незаметно, постепенно
Выцветают, словно сад,
Но по ветру не летят.

Когда она пришла в наш город,
Мы растерялись. Столько ждать,
Ловить душою каждый шорох
И этих залпов не узнать.

Был я там, где рвались мины,
Слышал рядом свист свинца.
Долю фронтовой судьбины
Честно вынес до конца.