Он всеми проклят, этот человек!
Он бледен. От всего отторгнут мира.
Он по заслугам получил навек
Презренное прозванье дезертира.

Ах, соснулечка-сосна,
Зелёная залёточка!
Что-то вспомнилась война,
Серая пилоточка!

Сеяла и жала,
И снопы вязала.
Синий полушалок
В сундуке держала.

Мир отрочества угловатого.
Полгода с лишним до войны,
Два наших парня из девятого
В девчонку были влюблены.

Над столом висит он, на ковре,
Потемневшей лентою обвит,
По краям немного обгорел
И немецкой пулею пробит.

Я шел до фашистского чума – Рейхстага
В ночах и средь белого дня,
И смерть неотступная шаг за шагом
Выслеживала меня.

До войны я, по правде, не знал языков,
но война мне вдолбила сурово
сотню слов по-немецки,
по-японски пять слов

Ты крепко спишь в земле столичной,
Покрытый знаменем страны,
У той державной и кирпичной,
У красной зубчатой стены.

Трудом и боем проверяют душу.
Не отступив, пройди моря и сушу
И уцелей в горниле грозном их,
Чтобы себя и мужество решений

В войну мне выдали бесплатно
Американское пальто.
Во всей округе, вероятно,
Такого не имел никто.

Когда-нибудь потом, чтоб все узнали,
Мы памятник воздвигнем на века:
На самолетном сломанном штурвале –
Горящая, но твердая рука.

Всё дальше от войны уходим,
но в памяти она всегда,
нам снятся выжженные годы
и выжженные города.

От звезды до звезды,
от весны до весны
да не грянет беды –
да не будет войны!

Здесь обелисков больше роты.
Над кручею стрижи стригут.
Кладбища высятся ворота –
Тишь, торжествуя, стерегут.

По старой армейской привычке,
По долгу всей жизни своей
Я в письмах веду перекличку
В боях опаленных друзей.