Курсантам Астраханского
военно-пехотного
училища посвящается
Астрахань конца сорок второго…
Над страною зарево войны…
Потому курсанты все суровы,
Встав в ряды защитников страны.
Пусть теплом ласкает нежно осень,
Но с врагом сражается как волк
В армии под цифрой двадцать восемь
Девятьсот второй курсантский полк.
Каждый воин бредил здесь любовью,
Девушкам дарил во сне цветы,
А сейчас их чистой юной кровью
Залита окрестность Хулхуты.
Все ушли: ни раненых, ни стона…
Только память в сердце сыплет соль,
Да стрела из стали и бетона
Молча пьет людскую скорбь и боль.
Братья, дети, юные подружки –
Вдовы нескрепленных брачных уз,
Горбятся, хлебнув из общей кружки,
Будто давит их тяжелый груз.
То не груз, а годы общей боли,
Что давили всю страну и их,
Где пришлось во имя лучшей доли
Не щадить ни пришлых, ни своих.
Вот они как будто бы восстали,
На устах зажав свой вечный стон,
Превратившись в памятник из стали,
Прочно замурованной в бетон.
Вот они на вечной перекличке
Будто бы стоят за рядом ряд…
Только жалко, что не все таблички
О судьбе героев говорят.
Помнит ли их кто-нибудь без каски,
Без бинтов, испачканных в крови,
Так и не познавших женской ласки
И блаженства девичьей любви?
Даже смерть-старуха, видно, млела,
Видя столь красивых женихов,
И по-женски очень сожалела,
Что за ними не было грехов.
Те ж, кому назначено природой,
Чтоб от них рождался человек,
Не познав ни боль, ни радость родов,
Девами закончили свой век.
Это ли не грех и святотатство,
Преступленье против бытия?
Молодость ведь – высшее богатство.
Кто ее убил? Кто судия?
Но судьей была сама природа,
Что должна по множеству причин
Для спасенья жизни и народа
Часто посылать на смерть мужчин.
Выжившие в те сороковые
Люди с искалеченной судьбой
И сегодня – в годы роковые –
За страну ведут незримый бой,
Как тогда, в конце сорок второго.
Вновь мы в состоянии войны,
Как и встарь, курсанты вновь суровы,
Встав в ряды защитников страны.
Лишь одно заставит их согнуться –
Память о товарищах в раю.
Перед кем все мысленно клянутся
Отстоять Отчизну – мать свою.