ЭВАКУАЦИЯ ИЗ ДЕТСТВА
Я был эвакуирован из детства
С последним эшелоном на восток.
Прошли десятилетья. Долгий срок.
Но никуда от памяти не деться.
1.
О, как плясал он,
конопатый!
Хотите
верьте или нет:
плясали вместе с ним ухваты,
пыталась с петель дверь слететь,
и даже хата поводила
углом смолевым, как плечом.
Такая крылась в пляске сила,
что сердцу было горячо.
Когда в селе игрались свадьбы,
был Пашка Дьяков нарасхват:
успеть –
хоть на часок –
зазвать бы!
А Паша всех уважить рад.
И затихала свадьба сразу,
и восторгалась не зазря,
когда он,
рыжий,
синеглазый,
в рубахе алой, как заря,
летал по кругу.
Вы бы сами,
когда б увидеть довелось,
поверили, что пляшет пламя,
в котором – удаль,
страсть и злость.
2.
В стылом погребе –
тишина.
Свет от свечки –
бликами робкими.
В тёплой хате хохочет война
ненавистными вражьими глотками.
В стылом погребе
Пашкина мать
в путь последний
соседкою собрана.
Вдруг шаги:
– Эй, Иван, танцевать!..
В хате –
звуки гармоники пробные…
3.
Ночь отступила за деревья,
когда, злой удалью горя,
над чутко спавшею деревней
внезапно
занялась заря.
Врезáлась
в лай
и бабьи ахи
зло автоматная пальба.
На горке
в огненной рубахе
плясала Дьяковых изба.
Был танец быстр,
по-русски истов.
И кто-то с гордостью сказал:
– Вот это Пашка для фашистов
коронный номер свой сплясал!
4.
Как трудна ты,
тропа голубая!..
Полуголого Пашку ведёт
целый взвод.
Паша, твёрдо ступая,
вдоль деревни родимой
идёт.
Смотрят вслед уходящему хаты,
помнит
в каждой
высокий порог,
как весёлый плясун
конопатый
завораживать пляскою мог,
огневой,
от которой – мурашки,
от которой –
восторг и столбняк…
…Только небо России
над Пашкой
да седой на верёвке
куржак*…
* Изморозь, иней (устар.).