Крестил комбат с отчаянным надсадом
И в мать и в бога наш залегший взвод.
Хватал за плечи – мол, вперед, ребята!
Просил: «Вперед!.. Иначе – перебьет…»

Я спал в окопе тесном. Предо мной,
Январской озаренное луной,
Блестело поле. Красная ракета
С шипеньем догорала на снегу,

Всё знакомо: длинные тревоги
И успокоительный отбой.
Смерть подстерегает все дороги.
Как дожить до встречи мне с тобой?

Мы пришли на свет для испытанья
И с пелёнок знали, что должны,
Пережив недетские страданья,
Одолеть все тяготы войны.

Город над вольной Невой,
Город нашей славы трудовой,
Слушай, Ленинград, я тебе спою
Задушевную песню мою.

Помните хозяйственную сетку, наш советский полный соцпакет?
В ней несли соседи и соседки: соль, муку, картошку, cabernet,
Книги и капусту, баклажаны, валенки, стиральный порошок.
Сетка незаметная в кармане, а вмещала чуть ли не с мешок.

…Погаснет экран.
Мы вздохнём с облегченьем: прошло!
Концлагерь, бои, партизаны – в архивах, на плёнке…
Но плачет соседка, уткнувшись на кухне в окно:
Ей ветер афганский недавно принёс похоронку.

Дивилися мы, удивлялись и фрицы:
Такое бывает иль в сказках, иль снится
На сене душистом.
На юг из-под леса – точь-в-точь от погони

Несказанность моя, дедулето*,
Ты лежишь у подножия гор,
Твоё небо пронизано светом,
Близок мне твой широкий простор.

Вширь, на восток, ковры лугов минуя, –
Дунай, светлей небес голубоватых.
И припадали потные минёры
К его волнам холодным в сорок пятом.

Сегодня – праздник.
Первый раз
Вернулся сын с работы:
Я, мол, теперь рабочий класс.

В колонну по три становись
и – шагом марш!
Кто в 21‑м начал жизнь,
тот, значит, наш.

В шестнадцать лет, в семнадцать лет
На долю пало мне –
Не из рассказов и газет
Услышать о войне.

Зарастают воронки.
Оплывают, выравниваются брустверы окопов.
Соки Земли разъедают гильзы и осколки.
Постепенно вымирают инвалиды…

Кружит орёл, ища в реке добычу.
Вон дети пастуху несут обед.
Как всё знакомо взгляду, как привычно…
Давно изжита скорбь военных лет.