В закордонной той дали,
У венгерского сельца,
Никнет ива до земли
Над могилою отца.

Я пишу тебе, дорогая,
Под разрывы немецких мин.
В ста шагах от переднего края
Я в воронке лежу один.

С тех пор, как ты ушёл от нас
В своей шинели фронтовой,
Я ни на день и ни на час
Не забываю облик твой.

Слишком короток наш человеческий век,
Потому и не надо спешить, человек.
Ты весною вглядись в журавлиный косяк,
Как пугливо он выглядит в небе родном.

В каком неистовом молчанье
Ты замерла, притихла, ночь!..
Тебя ни днями, ни ночами
Не отдалить, не превозмочь.

Пахали бабы на себе:
Таскали плуг тяжёлый.
Пахали бабы на себе
Устало и безмолвно.

Грустные ивы склонились к пруду,
Месяц плывет над водой.
Там, у границы, стоял на посту
Ночью боец молодой.

Манёвры!
– Начинаются манёвры! –
Опять кричит газета на столе.
Как змеи, где-то вновь ползут минёры
И сто смертей приказа ждут в стволе.

Здесь, над Волгою,
Небо спокойно и синее,
Словно не было
Той самой страшной из войн.

Кто скажет нам, что слишком мы жестоки?
Взгляни – дымятся головни пожарищ.
И угли не остыли. Горький пепел
Лежит на месте мирного селенья.

Зажженный войною, горел горизонт,
Пылали и скирды, и хаты.
Наш класс уходил добровольцем на фронт,
И нас провожали девчата.

В День Победы
Тётка Дарья –
Вот уже который год –
Утром мужнины медали...

Как долго –
через всю Россию –
шли письма. Днём и по ночам.
А ты, девчонкой, разносила
их по дворам односельчан.

В разведку мы играли
За школой дотемна…
В тот день ещё не знали,
Что к нам пришла война.

Прошел войну и назван ветераном,
И грудь узка для боевых наград.
А вот по-настоящему не ранен…
Но разве я, ребята, виноват?!