Прощальный перрон
Закружила война.
Закручены судьбы
Шинельной скаткой.

Эти братья остались с войны без отца,
И поблёкшая мать молодая
Никакого уже не ждала молодца,
На старинных бобах не гадая.

Был сумрак ночи выстрелами вспорот,
Лизал огонь разрывы дымных туч.
С последней частью он покинул город,
Квартиру запер, уходя, на ключ.

Мы взяли деревню, противник далече.
Но чьи это пули несутся навстречу?
Виднеется хата вдали за оградой –
Там враг притаился, там вражья засада.

На морозе стынут танки
В тишине лесных дорог.
Из одной глухой землянки
Вьётся медленный дымок.

В страну холмов, знакомую по сказкам
Об уличном бумажном фонаре,
Мы звезды мира принесли на касках
И вешний гром на танковой броне.

Полустёрты края и узоры.
Как ни мой её, как ни три,
Запах щей, неожиданно горьких,
Пробивается изнутри.

Я уеду, как приехал, –
тихий, строгий, неспокойный.
Мама спросит через месяц:
– Он уехал, твой знакомый?

Вдовы солдат погибших,
Опора сирот голодных,
Бессмертные в материнстве,
Познавшие муки богинь!

Нам время не даром даётся.
Мы трудно и гордо живём.
И слово трудом достаётся,
И слава добыта трудом.

Беседую с жиличкой-ленинградкой
О пищевом довольствии фронтов,
А мать, вздыхая, крестится украдкой:
– Как много наши сдали городов!

Ношу в кармане телеграмму –
Какая радостная весть:
Уже и дочка стала мамой,
А у меня внучонок есть.

Паровоз загудел. Поезд тронулся.
Пассажиры к вагонам бегут.
На перроне солдатики строятся.
Ждёт их дальний и долгий маршрут.

Махорка, хлеб, патроны – поровну!
Врастали в землю блиндажи…
Шинель отца – в ней запах пороха
И самый мирный запах ржи.

Мир праху вашему, соратники отца,
его друзья по фронтовой народной рати.
Вы стали стеблями степного чабреца –
как было сказано уже – не славы ради.