По земле поземкой жаркий чад.
Стонет небо, стон проходит небом!
Облака, как лебеди, кричат
Над сожженным хлебом.

Бывало, скажут: Киев –
Пойдут сады, поля.
И встанут – вот такие! –
Гвардейцы-тополя.

Хоть мы не видали войны,
Нас тоже страна призывала –
Два года, ни много ни мало,
И снятся армейские сны…

На площадях сажают ёлки,
Бульвар акацией пропах.
И оттесняет барахолку
Открытый вновь универмаг.

Когда смотрю с большого отдаленья
На юность, опаленную войной,
Не фронт, не полк, а наше отделенье
Привычно вырастает за спиной.

Теплом и светом залитая,
Она под ветрами плывёт…
О том, что нива золотая,
Узнал я в тот суровый год,

Сердечный друг мой пишет так:
«С войны вернусь, дожидайся меня».
Стану с войны дожидаться тебя, –
Сокруши врага, героем вернись!

В старинных зданиях Петелинской* больницы
Надёжны стены, окна – крепости бойницы.
Фашисты ставили в те окна пулемёты –
Какие мощные естественные доты!

А порох пахнет
горелым хлебом
от века…
Когда-нибудь...

Я мальчонкой пошёл за грибами.
Вот за мной три десятка домов
Потерялись уже за горбами
Побелённых росою холмов.

Нам выпал век большой и напряжённый,
Отмеченный накалом седины.
Нам век оставил, как фонарь зажжённый,
Картину детства времени войны.

Лихих годин ожоги
забылись ли? Как знать…
О Селивёрсте Жогине
пришла пора сказать.

Черноморцы спят в палате,
За окошком ливень замер.
Тишина. Сестра в халате
Ходит тихими шагами.

Доныне в памяти тот год –
Военной гари стойкий запах, –
Когда в неволю, словно скот,
Враги везли детей на запад.

И ветер выл, и стыла тишина…
Земля огнём в бою дышала.
Старик во сне кричал устало –
Ему опять привиделась война.