Огневые залпы батарей
Всё слабей за вереницей лет.
Только память крепче и больней –
У солдатских внуков и детей...

Я замёрз… Не могу отогреться…
Я прогреться никак не могу…
Холодами блокадного детства
Я оставлен на том берегу...

Он на войне был командиром танка,
Не раз «косая» тешилась над ним.
Солдату снилась спелая «кубанка»,
Бушующая морем золотым.

Поднят полк. В пыли орудья, люди.
Мы идем дорогой фронтовой.
Как узнать, что завтра с нами будет?
Встречусь ли когда-нибудь с тобой?

Отец в ремнях, большой и смуглый,
домой вернулся из Берлина.
В прищуре глаз играли угли
той, огнедышащей, былины.

Статья в газете о фронте.
Госпиталь – в бывшей школе.
Осинник, росою тронутый.
Ягода за щекою.

Земля, где мне пришлось родиться,
Жила в предчувствии беды,
Когда ещё стальные птицы
Не пили ладожской воды...

Мы ушли из школы
В маршевые роты.
От доски – в окопы,
В родинках чернил.

Трудно, трудно спать
спокойно,
если в доме, за стеной,
третий день лежит...

Прихрамывая, в класс холодный
Вошёл он в кителе морском,
Журнал прикинул на ладони
И поздоровался баском.

Прохоровка, Прохоровка…
По полям колхозным,
Выдыхая порохом,
Лезет жук навозный.

Я никогда не забуду это.
Мы ехали с мамой военным летом,
машину швыряло колючим ветром…
Да, никогда не забуду это...

Моя подружка дальняя – как елочка в снегу.
Ту елочку-уралочку забыть я не могу.
Давно ушел я из дому, но помню до сих пор
Ее совсем особенный, уральский разговор.

А я родился – всем смертям назло –
В тот самый страшный первый год военный.
И хоть с рожденьем мне не повезло,
Я выжил, рос, пацан обыкновенный,

Горит экран – пехота
пылит вглубь полотна…
Смерть косит всех – без счёта.
А жизнь – всего одна!