Под Новосокольниками где-то,
Где кругом ни ветки, ни жилья,
В ледяной, холодный час рассвета
Оборвалась песенка твоя.

Нам радости разве что снились.
Без хлеба, без ласки отцов
Мужали и в горе крепились
Мальчишки военных годов.

Тебя никто не провожал,
вздыхая у дверей.
Рыдал, как колокол, вокзал,
над юностью твоей.

Я помню, будто было всё вчера:
Далекий фронт и госпиталь походный.
На сломанную веточку похожа,
В палате умирала медсестра.

Я помню зайца с ватными ушами
И куклу, закрывавшую глаза.
Пусть нас уже не звали малышами,
Но без игрушек было нам нельзя.

Хлеб ребятишки папой называли,
На мерзлых стеклах пушки рисовали,
Потом, весною, кончилась война…
К голодным – лебеда тянула лапы…

С марш-броска мой дядя Яков
Принял самый первый бой.
Не одну отбил атаку
Пулемётчик молодой…

Левый берег в огне, а на правом
Пеплом кроются угли костра,
И связисты сквозь тьму к переправам
Тянут кабель, – работа быстра.

Я слышал одного юнца,
Что, не придав словам значенья,
Сказал для красного словца:
«Я б руку дал на отсеченье».

Для Петровича – угол красный,
Самый полный стакан вина.
Ведь известно, какой же праздник
Без лихого говоруна!

Мы в школе учили немецкий язык.
На встречу пришёл к нам земляк, фронтовик.
В разведке служил он. Дошёл до Берлина.
Награды надеты по пояс картинно.

От мешков вещевых горбаты,
От винтовок и станкачей,
Шли, качаясь без сна, солдаты
В черный чад фронтовых ночей.

Лёнька Огнев, как аристократ,
По деревне с тросточкой гуляет.
До медпункта сходит и назад,
Будто бы стыдится, что хромает.

Сердце у солдата велико ли?
Как и все обычные сердца…
А Россия, говорили в школе,
На земле без края и конца.

В Севастополе немцы.
А в тылу, в лазарете
Бредит моряк:
«Братишки!