В худом пальтишке, тощий и голодный,
Промокший и продрогший до костей,
Я пресловутый возраст переходный
Встречал в рассветной мгле очередей.
Сажал картошку в пойме комариной,
Крал доски и скамейки на дрова,
Тряпьём, пропахшим густо нафталином,
На барахолке лихо торговал.
Меня учили родичи и книги,
И школа, что была так солона,
Приветствовали воры и барыги,
Внушавшие, что спишет всё война.
Не стал я ни дельцом, ни демагогом,
И взяток я не брал и не давал,
Но возраст переходный год за годом
Всё жил во мне, ломая как обвал.
И на любых нелёгких поворотах
Брала меня на пристальный прицел
Неправда в облаченье доброхота
С готовым арсеналом панацей.
В часы обид она меня искала
С надеждой – не в неё ли перейду?
Соблазны, малодушье и усталость,
И каждый срыв держался на счету.
Она и ныне, перекрасив облик,
По наши души собирает рать.
Но времени раскованную доблесть
Не повернуть назад, не оболгать.