САМОМУ РОДНОМУ
Я не знаю, какого цвета
У тебя, дорогой, глаза.
Мне, наверно, тебя не встретить,
Ничего тебе не сказать.
Запекшихся губ не разжать.
Проколотых глаз не открыть.
Ну как тебя на руки взять,
Как ласку тебе подарить…
На светлых твоих волосах
Застывшие комья земли.
На худеньких детских плечах
Багровые ленты легли.
И маленьких рук не узнать,
Ребячьих, проворных твоих…
Такой ужасающий знак
Навеки оставлен на них…
Дитя, я хочу закричать!
Скажи мне словечко, скажи,
Ну кто роковую печать
На губы твои положил?
Зачем ты лежишь нагишом,
Лицом повернувшись к стене?
Кто вырезал галстук ножом
На худенькой смуглой спине?
Бессильное тело губя,
Не понял коричневый зверь,
Не он победил тебя,
Ты умер как пионер.
Эмблема наших ребят –
Она навеки с тобой.
Но я, мой сыночек, мать,
И грудь моя сжата тоской.
И дома нашего нет.
И нашей семье конец,
И в рощу уводит след,
Где бродит с ружьем отец.
По городу страшно пройти…
Прощай, моя плоть и кровь,
Оставить тебя на пути
Меня призывает любовь…
Нет боли моей больней.
Поймет ее каждая мать.
Но трижды ее сильней
Желание – убивать.
И я проклинаю живот,
Носивший, Гитлер, тебя,
Презренный фашистский урод,
Расстреливающий ребят.
…Застывшие губы молчат.
Дитя, я прощаюсь с тобой.
Священного горя печаль
Зовет нас в последний бой.
Ведь больше не будет лет,
Чем было тебе и есть.
Меня поднимет с колен
Священное слово – месть.