Дорога войны
начиналась от самого дома,
достаточно было
перешагнуть порог...

В доме окна на южную сторону –
Виден солнца закат и восход.
Только в доме пустом и просторном
Лишь старик со старушкой живёт.

Всё было: обиды и страх,
и сердце стучало устало.
Травинкой на минных полях
терпенье мое прорастало.

Изнурилась война, отгремела,
А он жучил нас, будто бойцов,
Наш учитель военного дела –
Лейтенант, пехотинец Земцов.

Рассказывала матушка, бывало,
Как покидали милые края,
Как при разлуке сердце горевало
И шелестели грустно тополя.

Чёлочка косая, сужены глаза.
Промахнуться девочке ни за что нельзя.
Снайпериха Галя жжёт прищуром лес,
Снайпера-фашиста ловит в чёрный крест.

Чудом иль не чудом, но из боя
Вновь я вышел цел и невредим.
Материнскою твоей тоскою,
Видно, в самом деле я храним.

Цепь ползет за шквальным валом,
И… – Ура! – рванулся взвод.
Четок в зареве кровавом
Гребень вражеских высот.

Мне нравится имя моё – Василий.
Меня так по дяде назвать решили.
Он пал на войне за Москву и Россию,
За то, чтоб меня называли Василий.

Твой отец дошёл до Берлина,
но вернуться домой не смог.
И остался в воронке от мины
пропылённый кирзовый сапог.

В эпоху грозную, когда война
В крови и бедствиях проходит перед всеми
И день и ночь земля озарена
Разрывами снарядов, – в это время

Да, в десять лет мы были дети, но –
Жёсткий, в горьких складках рот.
Я жил на Волге в сорок третьем,
Бежал не с фронта, а на фронт.

На суку восседает ворон
Воронёный, как пистолет.
До солдатского разговора,
Видно, ворону дела нет.

Я думал, что, в атаках выжив,
К земле обугленной вернусь,
И по-иному мир увижу,
И ничему не удивлюсь.

В небо крыши упираются торчком!
В небе месяц пробирается бочком!
На столбе не зажигают огонька.
Три повешенных скучают паренька.