Я шел и смеялся, забывши о том,
Что скорбь притаилась за каждым углом.
Невесты с тяжелым заплаканным взглядом,
И матери с каменной выдержкой рядом…

Старшина своё слово берёт
Без былых холостяцких насмешек:
«Здесь, девчата, такой же фронт.
На людской он крови замешен.

Вспыхнула алая зорька.
Травы склонились у ног.
Ах, как тревожно и горько
пахнет степной полынок!

…И была в огне Россия,
И пришли на помощь к ней
Сын по имени Василий,
Сын по имени Андрей.

Ни шороха, ни звука, ни прибоя.
Дремотная висит над морем тишь.
Отяжелев от синевы и зноя,
Усталый ветер спрятался в камыш.

Долго пуля летела,
Кусочек свинца,
Кабы только задела –
Скосила отца.

Собирала девочка малину,
Дорожила ягодкой любой,
Зная, как в военную годину
Холодно и голодно зимой.

Опять весна. Как прежде, снова
Сверкает солнце с высоты.
Дома, одетые в обновы,
Стоят, спокойны и просты.

Мой друг товарищ старший лейтенант –
На гимнастёрке нет пока медалей,
Как вы однажды здорово сказали:
– Любовь, старик, дороже, чем талант.

Не обойдешь сторонкою в беседе
Год сорок первый, горестные дни.
Как ни светлы раздумья о победе,
В них не одни салютные огни…

Когда пожар на горизонте гас,
Не раз в землянке тихими часами:
«Мы возвратимся, только ждите нас», –
Писали мы, порой не веря сами.

Я опять о Победе.
Святую, кровавую цену
За неё заплатили.
И нету дороже цены…

Он знал, что там, в тылу, страшнее.
Там смерть, как длинная траншея,
На дни и годы продлена.
Здесь смерть мгновенна...

За что любить нас нашим молодым?!
Как мы отцов-фронтовиков любили.
За то, что мы Россию развалили?
Ни армию, ни флот не сохранили?
Развеяли величие, как дым?

На окраине села
С головою белой
Сына мать с войны ждала
И окаменела.