Мотались вётлы, руки врозь расставив,
Чтоб не упасть и выйти из пурги,
И на ветру постреливали ставни,
И мне опять приснились сапоги.

Мы несли его к могиле
На плечах лесной тропой.
Тучи серые сорили
Вперемешку снег с крупой.

Мой вещмешок… Что было в нем?
Портянки, концентрат с пшеном,
на случай – лишняя граната,
да лист с такою колдовской

Всё решив, ни о чём не скорбя, –
Невозможно, чтоб враг победил –
«Вызываю огонь на себя,
Вызываю огонь на себя

На заре отгремели бои…
Мы шинели промокшие сбросим.
Как надрывно поют соловьи!
Как горят предрассветные росы!

У Победы во взгляде
Боль безмерно остра.
Было семеро братьев,
А восьмая – сестра.

Гремит в полях комбайновая рать,
Страда,
страда,
страда

Беспечно несмышлёное дитя…
Что знают наши дети о Победе?
Как старики военного литья
Сумеют правнукам своим о том поведать?

Мне не забыть тот стебель колкий,
что вышел в свет из глубины,
раздвинув ржавые осколки
едва умолкнувшей войны.

Мы должны это сделать, люди, –
Рассказать о фашистской челяди,
Чтобы мир – тот, где нас не будет –
Знал, как нас истребляют нелюди.

Война до ночи грохотала
В тот день, и кажется теперь:
Она, усталая, стонала
От лютой злости и потерь.

Жить!
Вечно жить!
Былинкою на склоне
или берёзкой русской у окна…
Лежит печатка мыла на ладони
осколком, раскалённым докрасна.

Всё сдвинулось – прошли века,
Иль жизнь прошла? – и не заметил.
Негаданно-нежданно встретил
В земле неблизкой – земляка.

Девчата банно-прачечных отрядов
с изъеденными щелоком руками,
прекрасные,
как утренние зори,

На взло… на взлобке – взрыв за взрывом,
В ста саженях – не наша власть.
Мы выстроились под обрывом
(Куда снарядам не попасть).