Когда я в госпитале пел
Среди беды самой,
Был очень слаб и неумел
Картавый голос мой.
Трофейный конь не знает языка,
Он входит в воду и плывёт без всплеска,
И сыромятной кожей поводка
Все сновиденья обрывает резко.
А прямо у воды стоит костёр, –
В стене огня зияет щелью просинь, –
Сейчас бы я о нём сказал: костёл,
Тогда же – только хворост в пламя бросил.
Роились звёзды в близких небесах,
А в дальних небесах гуляли кони,
Паслись в лугах поёмных и овсах,
И тени их росли на небосклоне.
И прежде чем костёр упал к ногам
И горизонт покрылся краской медной,
Они вернули к нашим берегам,
К ярму чужому, к жизни этой бедной.
И я грустил до крайних дней войны
Не потому, что не пустился следом
В поля небес, где созревают сны,
А потому, что путь назад неведом.