Едут деды и отцы с войны.
На экране лица их видны.
Чьи-то деды, чьи-нибудь отцы…
Им и улыбались огольцы...
Мне приснился народ наш мальчиший –
Лет пяти и постарше: шесть, семь…
Было лето. Краснели вишни.
Немцы пленные шли по шоссе.
А им женщины:
«Вас бы нам прежде!»
Сколько горя…
Самим-то – хоть вой…
И совали им что-то: «Поешьте»,
И ругали отставший конвой.
А мы только что вышли из сада,
Как и влезли – через пролом,
И в карманах у всех – награда,
Раздобытая нами с трудом.
Вишни, помню, ещё не поспели,
Кислым соком щипали язык.
Но повсюду, как мы, их ели
Все, кто к сладким плодам не привык.
Немцы вдруг зашагали тише,
Приноравливаясь к нам.
Захотелось им кислых вишен,
Было видно по их глазам.
И хоть знали: «прощенья нет гадам»,
И нам надобно «гадам мстить»,
Все мы дали им столько ягод,
Сколько в детской вмещалось горсти.
Сберегла память день тот давнишний,
Хоть и было нам лет шесть-семь.
Было лето. Краснели вишни.
Немцы пленные шли по шоссе…