Я приду, жди меня из свинцовой пурги,
От нее поседела моя голова.
И к тебе прилетят, не настигнут враги,
Мои теплые, полные ласки слова.

Пусть бесится в бреду кровавом
Сброд из берлинских кабаков!
Мы отстоим и честь, и славу
Дивизий наших и полков.

Разрыв беззвучный встал стеной,
Земля истерзана обстрелом.
Документальное кино
В квадрате кадра чёрно-белом.

За кадром кадр, как вал девятый,
С экрана катят на меня.
Здесь всё про нас, про нас, ребята,
Про те три ночи и три дня...

Жёсткий кипрей на сизом кургане.
Жёлтое солнце пронзительно греет.
Чёрная птица ходит кругами.
Пыль над дорогою в воздухе реет.

Был осенним багрянцем, как лентой, весь город обвит.
На дорожки в саду наплывала вечерняя дрёма.
Ты рассказывал мне о мальчишеской первой любви,
О красивой девчонке из испанского детского дома.

Если жить не смогу,
Попаду или в рай, или в ад,
Я, пожалуй, солгу,
Я утешу погибших солдат...

Броня в броню, рвануло в небо пламя!
И дрогнула былинная земля!..
Горели танки жаркими кострами,
И были дымом застланы поля.

Год сорок первый, июнь, воскресенье,
двадцать второе число.
У Мавзолея моё поколенье,
тихо, уютно, тепло.

Опять я в теплушке. Опять по Отчизне
Несет меня ветер военных годов.
Играет судьба молодой моей жизнью,
И север и юг – мой родительский кров.

В нашем гуде и гуле
Удивляюсь порой:
Ты не кланялся пуле,
А остался живой.

Черёмуха у дома отцветает,
На смену ей туманится сирень,
И тишина, как странница святая,
От глаз людских бредёт который день.

В дубленом простом полушубке,
Поверх его – сумка с крестом, –
Казалась ты робкой и хрупкой –
Была ты отважным бойцом.

Я сегодняшней ночью под утро умру,
Перед самым рассветом, у стенки щербатой.
И ударят в меня, раздирая мне грудь,
Два десятка смертей из шеренги солдатской.

«Я – патрон образца сорок третьего года,
Я утерян войной.
Мой владелец – солдат из пехотного взвода –
Там, в земле, подо мной...