Роса сверкала россыпью кристальной,
Когда из госпиталя вышел я.
Я шел домой, и запах госпитальный
Уже выветривался из меня.

Для меня березка – часть России,
Есть она, и будет, и была…
…Вот березку росы оросили,
И она стоит белым-бела.

Твой портрет глядит на нас из рамы:
Ясный взгляд и смуглое лицо.
А давно ль ты спрашивал о маме?
Вот оно, родное письмецо…

Кусок земли, он весь пропитан кровью.
Почернел от дыма плотный мерзлый снег.
Даже и привыкший к многословью,
Здесь к молчанью привыкает человек.

В День Победы мир поёт и пляшет.
А отец мой, гвардии солдат,
Головой поникнув, вспомнил павших –
В этот день они с ним говорят.

От боли скрочившись, деревья
Со стоном падали ничком.
Земля ходила ходуном,
И слизывал огонь деревню.

Был страшный бой. Снаряды рвали в клочья
Вокруг села родную твердь земли.
А мы с сорокапяткой на обочье
Дороги пыльной глыбою вросли.

Твердил я сербского склады,
Учил я сербский стих.
Как сербские слова тверды,
Как мало гласных в них.

Здравствуй, папка! Ты опять мне снился,
Только в этот раз не на войне.
Я немножко даже удивился –
До чего ты прежний был во сне!

На фронт трамвай уходил...
Комкала мать платок,
Отец мне плечо сдавил:
– Так надо. Держись, сынок!

Мы за церквушкой деревенскою,
У тихой рощи на краю
Хороним Лельку Воскресенскую,
Погибшую в ночном бою.

В Аллаха верил, почитал пророка,
Старался жить, как поучал Коран,
И соблюдал посты от срока к сроку
Мой дед трудолюбивый Рамазан.

Нередко в спорах слышу нареканья,
Что настоящих бед не испытал,
Что не видал сражений и страданья,
Что про окопы в книжках лишь читал...

Я сижу с извечной папиросой,
Над бумагой голову склоня,
А отец вздохнет, посмотрит косо –
Мой отец боится за меня.

Отшагав полсотни верст,
Не дойдя еще до цели,
Я не то чтобы замерз
В своей старенькой шинели