Цепь ползет за шквальным валом,
И… – Ура! – рванулся взвод.
Четок в зареве кровавом
Гребень вражеских высот.

О чём вы думаете, стены
Котельно-сварочных цехов, –
Свидетели поры военной
В пролётах стылых смен бессменных...

Вчера малыш мой непослушный
Домой вернулся весь в слезах.
Он строил дом, а брат разрушил
И не зачем-нибудь, а «так».

Я задорен, силён, крепко пахну вином.
Помнят женщины, знают собаки...
Что там – в прошлом моём?
Что там – в прошлом моём?

Нас захватил садов и пепла запах,
Когда вошли мы с боем в Кишинев.
А он сынам указывал на запад
Руками искалеченных домов.

Под огнем на берегу реки
Залегли усталые стрелки.
Золотая рожь сверкала рядом,
А во ржи синели васильки.

На каменьях блока «Ост», в неволе,
Под дождями рабства, не в бою,
Я негромко, почернев от боли,
Эту клятву Родине даю.

Грунтовые, булыжные – любые,
Примявшие леса и зеленя,
Дороги серо-голубые,
Вы в прошлое уводите меня.

Мама, мама,
когда мы будем дома?
Когда мы увидим
наш дорогой плебейский двор

Твердит манкурт*, что может эта дата
С годами ничего не означать…
Звезда над прахом павшего солдата
От пламени живого горяча!

День настал. Проснулись ветры.
Пыль летит под облака.
И мелькают километры
Под ногами рысака.

С холёными немецкими туристами
стояла я на ленинградской пристани
и ожидала свой трамвай речной…
И мне всё время мамочка мерещилась...

То облава, то потрава.
Выжил только третий справа.
Фотография стара.
А на ней юнцов орава.

…И поселилась тишина
В избе над камской кручей.
Мать что-то вяжет у окна.
А сын уроки учит.