Испустила дух полуторка войны.
На шоссе на Загородном шило у шпаны, –
Впилось, как осколок стихшей канонады.
Заменить баллон памятнику надо.

Позабыл и дом родной, и детство,
Но ржаные помню калачи
И само торжественное действо
Около растопленной печи.

Бойцы артиллерийские
Бьют в черепа арийские, –
Под нашими снарядами
Ложатся немцы грядами…

На фронт трамвай уходил...
Комкала мать платок,
Отец мне плечо сдавил:
– Так надо. Держись, сынок!

Мне рукою машет
Маленький сынок.
Боковой карманчик
От платка промок.

Гроздья дней висят на ветви года
Аккуратно так – по месяцам.
И у каждого своя погода:
Тут морозно, жарковато там.

Лежит матрос на дне песчаном,
Во тьме зелено-голубой.
Над разъяренным океаном
Отгромыхал короткий бой

Помню, муки голода изведав,
Прибегал я к маме:
– Есть хочу!
– Потерпи, сынок, придёт Победа...

Мы живём, не боги, не атланты,
Под крылом отцовским не согреты,
В двадцать лет – матросы и солдаты,
В двадцать пять – вечерники-студенты.

Небо смрадное над рожью.
Полыхает степь огнём.
Мы идём по бездорожью,
По родной земле идём.

Осенен полыханьем победного стяга,
Сел усталый солдат на ступеньку Рейхстага.
Снял фуражку, как труженик после работы,
Вытирая со лба капли жаркого пота.

Не на китах, а на Иванах
Стояла и стоит она!
Как мать, к могиле безымянной
Щекой прильнула тишина.

Обступили на краю России
Вдруг воспоминания меня –
Острые, как раны ножевые,
Гневные, как всполохи огня.

Осеннее хмурое утро.
Вагоны на рельсах рядком.
В них – дети, и утлая утварь,
И горе на тряпках ничком.

По берлинской мостовой
Кони шли на водопой,
Шли, потряхивая гривой,
Кони-дончаки.