Штаб – в пыли. Дом – в пыли.Только грохот и звон.Из разбитых оконстекла вдребезги – вон.
Читать
В центре России оно – в Подмосковье.Прижалось к горе, как родинка к лицу.Памятью каждый из нас прикованК этому маленькому сельцу.
Синь Алагира, Джава скалы,Ардона горные пути!Там сердце, как ягненок малый,От счастья прыгало в груди.
Все, кто на войне служил в пехоте,Знают: в ней, не как в других войсках, –Рядовой боец несет в походеВсё хозяйство на своих плечах.
Все четыре года убивалЗемлюИ не мог убить металл,Все четыре года, всю войну...
В тылу солдат кормили – не до жиру:Скажи спасибо, что одет, обут…Мы с братом рядом с полустанком жилиИ видели в вагонах худобу.
Нет на войне счастливых случаев,А если есть, то слишком мало –Война учила необученных,По необстрелянным стреляла.
Всей деревней садим мы картошку.Вся деревня – бабушки одни.Больше не едят они окрошку –Нет у наших бабушек родни.
Коптилка на столе сейчас погаснет,Письма я не успела дописать,Огонь, – он хочет есть, теперь мне ясно, –Мы оба с ним устали голодать.
Со сверстниками, как на грех,Досада и надсад…Но я один из них – из тех,Кто тридцать лет назад...
Не загорелый – выгоревший,От города Холм-ЖирковскийДо самой станции ИгоревскойИскал я следы отцовской
Что в нём бравого, в дяде Васе?Вон как гнёт его радикулит!Он едва до скамейки добралсяИ, на солнышке греясь, сидит.
Душа тоскует на морозе.Война. Далёкий снежный год.«Кукушка», старый паровозик,Увозит смену на завод.
Шагает рота. Пыль клубится.За дымной далью гром плывет.А после штурма возвратитсяОдин лишь взвод.
Не всё я увидел и понял.Над памятью мы не вольны.Но помню, отчётливо помнюЯ первую осень войны.
Белый апрель:белая замять распоротых пуховиков и подушекпо дорогам;белая кипень вишневых садов в палисадниках
Берлин горит. Подтаявшая тьмаВсе выше поднимается и выше…Огонь вошел в угрюмые дома,И с тяжким гулом оседают крыши,
Мы не заснули ни на мигТой ночью бесконечно длинной.К себе наш сон переманив,Набрякли звезды над чужбиной.
Плещет речка, в дымке голубея,Ровной зеленью оделся луг,И в саду, где наша батарея,Зацветает розовый урюк.
Мелькали дома и опушки,Дымился туман над водой,И мылся в гремящей теплушкеЧуть свет лейтенант молодой.
А все случилось очень просто...Открылась дверь, и мне навстречуДевчурка маленького роста,Девчурка, остренькие плечи!
Плющом от света отгорожены,Стоят дома старинной моды:Они из карт как будто сложены –Из красных карт одной колоды.
Люди ушли. А город остался.Мертвым, закованным в камень пространством,телом, лишенным души.
Я помню ночь – победный сорок пятый,Вбежал в казарму ротный старшинаИ закричал: «Подъем! Вставай, ребята!Довольно спать, закончилась война!»
То курная лачуга, то стены дворца,Изваянья Мадонны и кресты без конца…Колокольни. Землянки. Окопы…Не в туристском плаще, а в шинели бойца
Вот и сбылось, о чем мечталось,Что согревало нам сердца.Бежит состав, уже осталосьПолкилометра до конца.
Вот она правда – шли мыОт света и от тепла.Шли мы, огнём косимы,Туда, где беда была.
Через поле мчатся танкиНапрямки.Поднялися спозаранкуВ путь стрелки.
Какой-то ездовой сказал,Что всё, что нет войны.И, словно пьяный, поскакалПо камням с крутизны.
Гудит земля от тысяч ног,Машины, люди – все в движенье,На перекрестке трех дорогПоймешь, что значит наступленье.
И была тишина.Мы моглина руках ее взвесить.И такая была тишина,
Беспощадной войной опаленный,в Минусинск возвращаясь назад,восемь суток на полке вагоннойне смыкал свои очи солдат;
Ворвалась война на проспекты Берлина,Слетели запоры с фашистских ворот.Там армия наша – страны-исполина –На штурм на последний победно идет.
Был я там, где рвались мины,Слышал рядом свист свинца.Долю фронтовой судьбиныЧестно вынес до конца.
Я ждал тебя не как влюбленныйПодругу ждет – придет ли, нет…Я ждал тебя, как сад бессонныйЖдет на заре, чтоб хлынул свет.
Все стихи, Книга 2, 1945
Все стихи, Книга 1, Год не указан
Все стихи, Книга 3, Год не указан