Сколько смешано судеб
И различных кровей!
Добираюсь до сути
Родословной своей.

«Мир во всем мире!
Мир во всем мире!»
Это не горло, это не губы,
Не барабаны это, не трубы 

В отцовских снах тяжёлых
Усиливался бред.
Он близких звал, которых
Давно на свете нет.

Капитан хрипит и злится,
Обстоятельством зажат,
Даже шпалы на петлицах
От волнения дрожат.

Сзади нарвские были ворота,
Впереди была только смерть…
Так советская шла пехота
Прямо в желтые жерла «Берт».

 Старая баржа…
Сонная баржа…
Чем ты забылась во сне?
Ты, в сорок первом тонувшая дважды,
Помнишь ещё о войне.

Маме так моей хотелось, чтобы мне однополчане
Приходились земляками… А в ауле их не счесть!
Ведь тогда она, родная, меньше плакала б ночами:
Дескать, сыну с земляками легче беды перенесть!

Мундир тебе сковал Геракл
специально для моей баллады.
Ты как германский генерал
зверела на плече Паллады.

И в День Победы, нежный и туманный,
Когда заря, как зарево, красна,
Вдовою у могилы безымянной
Хлопочет запоздалая весна.

От гор Кавказских до Карпатских гор
Мы шли с боями, думая о чуде.
Мы пронесли победный разговор
Горячих и разгневанных орудий.

Мы идём на базар – Колька, Юрка и я…
Нам на долгую жизнь от базара осталась,
Словно высшая милость, великая малость –
Фотоснимок. Эпоха! Кусок бытия.

Всё от времени, кажется, в мире зависит.
Я в шестнадцать – на фронт, в артиллерию, в бой!..
…Собирают девчонки кленовые листья, –
А такие девчонки шагали со мной.

Было тихо и тепло в избе, –
Нет избы. Котенок на трубе, –
Нет трубы. Испепеленный пень, –
Нету пня. Осиротелый день.

Мне ночью снились мирные года
И дачи, от которых нет следа,
И крупные июньские цветы,
Которыми в меня кидала ты.

Снег летит и летит… Мы уже никогда не забудем,
Как на мертвые лица ложится нетающий снег.
Кто останется жив, пусть расскажет, по совести, людям:
Об отходе в ту зиму и думать не мог человек.