Отчизна! Я всегда тебя любил.
Но в юности, назвав себя поэтом,
Подчас не в меру многословным был, –
Не осуждай, прости меня за это.

Туман и туман, и туман,
Февральская мутная мгла.
Отец не поднимет стакан
Гранёный...

Сказал отец однажды хмуро:
«Нам жить с прохладцей не с руки…
Есть окололитература,
Есть околофронтовики…»...

Поздно вечером сын возвратился домой,
И о том говорили пустые глаза,
Что его не возьмёшь ни сумой, ни тюрьмой,
Отвернулся к стене он и только сказал...

Ты сны мои предгрозовые
Не покидала ни на миг.
И я узнал любовь впервые.
Но близились сороковые

Уродливое,
Грязное,
Не наше –
Ему давно пора прошедшим стать…

Я помню бегущие ноги,
Кричащие рты и глаза,
И слёзы,
И слёзы у многих...

– Непорочная Дева,
Ты меня награди,
Чтоб за правое дело
Орден был на груди!

Снаряд упал на берегу Невы,
Швырнув осколки и волну взрывную
В чугунную резьбу, на мостовую.
С подъезда ошарашенные львы

Война и тыл не обошла,
И были – как не быть! – потери,
И нету меры, чтоб измерить
Её жестокие дела.

Три дня метелица мела,
Все тропы замело,
Три дня не выйти из села
И ни войти в село.

Как часто,
Когда мы над Ильменем зябли
И мокли шинели у нас под дождями,
Мы города Ленина имя

Он был уже приговорён…
Плывёт по небу тихий звон,
Ещё не чувствуя свинца,
Ещё в объятьях у отца.

Человеку полгода.
А отец уж убит на войне.
И не знает об этом дитя.
Только в непогодь плачет во сне.

Будь проклята разведка боем!..
Земля вставала на дыбы,
А мы являли там собою
Мишень для яростной стрельбы.