Городок провинциальный,
Летняя жара.
На площадке танцевальной
Музыка с утра.

Пестрота восточного базара,
Треск и шум – сплошная колготня!
Предложила Зура или Зара
Скакуна – татарского коня.

Как только всхлипнет первое ненастье,
Так кто-нибудь торопится сказать:
– Опять сегодня села бабка Настя
Для дочки Вари варежки вязать.

Как штукатурка, сыпались уловки,
И в силу обнажившихся причин
В год затемнения и маскировки
Мы увидали ближних без личин.

Сны возвращаются из странствий.
Их сила только в постоянстве.
В том, что они уже нам снились
И с той поры не прояснились.

Горит коптилка в северной ночи,
В печной трубе протяжно воет вьюга…
Сестра и мать уснули на печи,
А мальчик в узах сладкого недуга.

Прости меня, парень… За дальней заставой
Вокруг, позади, впереди,
Над рощицей блеклой, над пегой отавой
Висят затяжные дожди.

С бугра, откуда-то оттуда,
Где небо выбелил рассвет,
Бьёт шестиствольная паскуда,
С подвывом лупит – спасу нет.

Трепет взорвавшихся почек,
рокот весенних дождей…
Мать говорила: «Сыночек!
Мир не без добрых людей».

Полей предвечерняя небыль,
Похода размеренный шаг,
Пыля, пробирается в небо
Войны бесконечный большак.

Никак не вспомню,
Есть ли в Орске церковь?
Дымил завод, трамвай спешил, звеня,
В посёлок Никель из кварталов центра…

Солдатам пришлись по душе губные гармошки,
и независимо от музыкального слуха –
абсолютен он
или медведь наступил на ухо...

Гремят над Москвою раскаты орудий,
Всё чаще и чаще победный салют,
И то, что сегодня проделали люди,
Наверное, тысячи лет не сотрут.

Господи, как время пробежало,
И какой прошёл я долгий путь!
Времени безжалостное жало
Мне с утра сегодня колет грудь.

Сердце то стучит, то замрёт…
Крепко взяли нас в оборот,
Огневой гуляет налёт,
Головы поднять не даёт.