Той деревни за Красновидовом*
было горя как следует выдано:
не вернулся никто с войны.
И Ефремовы, и Королёвы...

Метро. Воскреснувшие в бронзе,
Стоят солдаты Октября,
И электрическое солнце
Сияет, в мраморе горя.

Мы воробьёв не били из рогаток –
Другому детство выучило нас:
Мы знали разных марок автоматы.
На косогоре старая сосна
Сейчас стоит угрюмая, сухая.

Здесь не поля. Здесь минные поля.
В двухстах шагах – немецкие окопы.
А посреди – ничейная земля,
Бесхозный клин растоптанной Европы.

Камень бесхитростный вкопан
в землю под прахом солдата:
имя, а рядышком, в скобках –
две, через чёрточку, даты…

С марш-броска мой дядя Яков
Принял самый первый бой.
Не одну отбил атаку
Пулемётчик молодой…

На поле бранном пали мужики.
От мужиков остались пиджаки.
Их вдовы на еду не променяли,
Хозяев новых к ним не примеряли.

Что мне, солдату, осталось
После Второй мировой?
Ночи траншейной усталость,
Холод зари фронтовой.

От героев былых времён
Не осталось порой имён.
Те, кто приняли смертный бой,
Стали просто землёй и травой...

Мой батя умер в октябре,
Когда в Крыму тепло и сухо,
Когда по крыше глухо-глухо
Стучали груши на заре.

Скупа Земля на лавры и бессмертье,
Но знаю я, что на века вперед
Она в своей истории отметит
Неповторимый сорок пятый год.

Из Рязани, Тагила, Сибири
и откуда ещё – не узнать! –
Он лежит под звездою в могиле.
Ждёт его, дожидается мать.

Победа!
Бравурные марши
На всё село,
Поля, окрестный лес…

Россия, отходим! Ещё не темно,
Ещё и снаряды не рвутся.
Нам горькое право сегодня дано
На пройденный путь оглянуться.

Стою… А пепелище стынет.
Пилотку снял я с головы.
Село в железной паутине,
А в синем небе – журавли.