Меня учили люди умные:
«Чтоб не запутаться во лжи,
Всегда в лицо о том, что думаешь,
Везде и всякому скажи!».

Февральские лужи – во льду, как в стекле,
Поземка метет по венгерской земле.
Слышна пулеметная скороговорка.
Железной походкой здесь битва прошла

Обступили на краю России
Вдруг воспоминания меня –
Острые, как раны ножевые,
Гневные, как всполохи огня.

Мы с тобой из-за парты
На войну уходили.
Не в вагоне плацкартном
Мы по жизни катили.

Я шлю тебе письмо из сорок пятого…
Взгляни на снимок, сверстник дорогой.
На нём я вместе с нашими ребятами,
Ты посмотри, какой я молодой!

Зенитным скошенный снарядом,
По-лягушачьи, на живот,
На луг с деревней нашей рядом
Упал немецкий самолёт.

Здесь дубы не сведёшь, как бывало, в полки –
Редкой цепью стоят на поверке вечерней.
И окопы ожине* лежачей мелки,
И ползут лишь терны по ходам сообщений.

Пасхальной ночью
у двух проталин
Два трупа очнулись
и тихо привстали.

А я родился – всем смертям назло –
В тот самый страшный первый год военный.
И хоть с рожденьем мне не повезло,
Я выжил, рос, пацан обыкновенный,

Где мои ровесники? Их нет.
Редко-редко одногодка встретишь.
Поколенье не родившихся на свет,
Чёрная дыра на белом свете.

На скамейке возле хаты
Я смотрю, как в бабьи сны
Полстолетия солдаты
Всё идут, идут с войны.

Моя бабушка была бабочкой.
Называл её так дед,
И садились они на лавочку,
И качали велосипед.

Ты помнишь, Юра, помнишь,
Помнишь –
Нельзя такое забывать, –
Как ты в окопе ровно в полночь...

В нашей жизни не так уже много тепла.
Да и разве нас женщина – нас война родила.
И вовек не забудется этот роддом
Под взлохмаченным небом в окопе сыром.

Милая ласточка каждой весной говорит мне о том,
Какое это большое счастье – маленький глиняный дом.
Птичка боится, что домик разрушится и уйдёт во тьму.