Пройдут года. Погода золотая
Счастливым светом землю озарит,
И где-нибудь – в предгориях Алтая,
Иль там, где ночью соловей царит

Не сочинял я ни стихов, ни песен,
Когда судьба свела меня с войной,
Где среди мхов, болот и рыжих сосен
Я стыл в окопе раннею весной.

Ты расписался на стенах Рейхстага.
…Худо ли, бедно –
он расписался на стенах барака
в полдень победный.

…Поверь, победой кончится война
И станет эта нива зелена.
Расскажет всем тогда цветок любой,
Как здесь сражался и погиб герой.

Послевоенною порой
Мы все ещё несладко жили.
И шли из школы
Не домой...

Надрывается репродуктор
голосами торжественными разными.
А за окнами – солнечное утро,
нарядное, как сам праздник.

Печь дышала горячо, глубóко,
Хлебный дух всю горницу прогрел...
Каравай-ржанец с подпёклым боком
На столешню чистую осел.

Когда ты приходишь на поле сраженья,
Склони свою голову скорбно и низко.
Отдай им достойную дань уваженья –
Солдатам, что спят под литым обелиском.

Когда с победой мы придем домой,
Изведаем почет и славу,
И, ношу горя сбросив со спины,
Мы радость обретем по праву.

Отчий дом в жестяной кепке рыжей
Даже в зной не ищет холодка.
Подобравшись к солнышку поближе,
Греет он ребристые бока.

Просторная, как русская душа,
Печь русская – мой заповедник детства,
Где я внимала сказкам, не дыша…
Печь русская – от всех напастей средство!

Не погиб под Москвой он под градом огня навесного,
В Ленинграде голодном дистрофию и голод он выстоял,
В Сталинграде горящем остался нетронутым снова
И по Курской дуге невредимым прошел через выстрелы.

Мама моя – семилетняя девочка,
Холщовая сумка через плечо, –
В школу бежит.
Кожуры картофельной сладость…

В том сорок первом,
Сорок первом…
На подмосковном рубеже,
Казалось, что нет сил уже…

Чёрный крест на груди итальянца,
Ни резьбы, ни узора, ни глянца, –
Небогатым семейством хранимый
И единственным сыном носимый…