Треснул лёд, и кто-то взвизгнул,
И полуторка – под лёд…
Для одних – Дорога жизни,
Для других – наоборот.

Ответ, как видно, мне никто не даст,
Чья твердость крепче: сердца или стали?
Тела орудий и тела солдат –
Как равные одним огнем дышали.

Помню, мама бога ради
Мне дала кулёк конфет,
Чтобы я поднёс их дяде
Вместо бросовых монет.

Мекензиевы горы, дерев пожухлых кроны,
Поют не птицы – пули да «мессеры» с небес.
Завалены, забиты металлом раскаленным,
Мекензиевы горы, кустарниковый лес.

Мне это слово полюбилось
Еще с военной той поры,
Когда вокруг земля дымилась
И будто плакала навзрыд.

и в ряд стоим – спиной друг к другу:
проталкиваем
передних в лавку:
вода и кровь от матерей

Всё называется: война.
Всё называется: «под немцем».
Под ним – и осень, и весна,
И две зимы, и та сосна...

Их перечитывать не надо,
Не то опять, как много раз,
Артиллерийской канонадой
Они обрушатся на нас.

О Венгрия! Твои дороги
Текут, открытые, вдали.
Твои обиды, и тревоги,
И слёзы тяжкие прошли.

Помню: Настя читает,
Мать сидит за столом
И с письмом начинает
Разговор,

С до войны
ещё
с до войны
когда всем
были довольны...

Молчат израненные доты,
В окопах порох отсырел.
И не берут высоты роты,
И бой далёкий отгремел.

…А детство с юностью – отколоты.
Всё глуше незабвенный вальс.
Об этом старый школьный колокол
Напоминает мне сейчас.

Сыновним чувством схваченный в кольцо,
Смотрю, как дождик трудится над пашней.
Какое было у отца лицо
В атаке той последней рукопашной?

По Староладожскому каналу происходил сенокос.
Колокольчики –
маленькие поднебесные люстры –
излучали оттенки неба.