Бывает, увидишь порой
Совсем неприметный холмик
С печальной и тусклой звездой,
А рядом – рассветный шиповник...

Резкий след прочертила указка,
от Москвы до Орла – полоса.
Где-то в прошлом рванула фугаска –
и земля тебе мчится в глаза.

Был ночью бой. Был ночью гром. Был взрыв – как вскрик.
В сплошном дыму, когда не видно ничего,
Вдруг где-то там, за нами, в молниях возник
Тбилиси мой таким, как знали мы его.

Светло-синяя карта. Румяные страны
Утопают в воде – за квадратом квадрат.
Океаны пузатые от Магадана
До Америки Южной, сберёгшей солдат.

Не вздрогнул я, увидев фото,
Где пушка ввысь устремлена
И где бесформенное что-то
Вокруг… Я лишь вздохнул: «Война».

Да что ты рабски перед ним
Все извертел коленца?
Рисуешь виртуальный нимб,
Расхваливая немца...

Восемнадцать и долгие сорок –
Устремленные в вечность года.
Прах войны превращается в порох,
Что сухим остается всегда.

Цветочный ряд. Тиши́нский рынок.
Аляповатый цвет картинок,
В мешочках белых семена.
Они по виду неказисты...

Нам, родившимся после войны,
Повидавшим, однако, немало,
Сорок пятого залпы слышны
В День Победы, девятого мая;

Была гроза… Мы выжили едва.
Казалось, не отбиться от беды.
Спасаясь от мороза, на дрова
Враги рубили русские кресты.

Как богато мы, нищие, жили!
Ты почти что босой – всё равно!
Для тебя – Тито Гобби* и Джильи**,
Красота и Аиды***, и Джильды****.

Я трепетно читаю имена.
Вот сверстники.
Я здесь встречаюсь с ними.
Война, война!.. Оставила она

Опять весна. Как прежде, снова
Сверкает солнце с высоты.
Дома, одетые в обновы,
Стоят, спокойны и просты.

До войны я, по правде, не знал языков,
но война мне вдолбила сурово
сотню слов по-немецки,
по-японски пять слов

Пахло пылью, шлачным перегаром,
Ржавчиной военных дней, когда
Я, окутан паровозным паром,
С жадностью глядел на поезда.