…И постоять у ржавого крыла,
Друзей припомнив, под огнем упавших.
Была ли юность или не была
У нас, в пути так много повидавших?
Милы вы, осенние тропки
В смоленских привольных лесах.
Холмы мне напомнили сопки,
И та же лазурь в небесах.
Под Мурманском, в дальних широтах,
Бродил по осенним лесам,
Грустил о погибших пилотах
И их вспоминал голоса.
Негромкий – у Коли Дыгало,
Спокойный, он чаще молчал.
У Бретоша – бархат. Бывало,
Артистом его называл.
За голос его, за походку.
Не шаг ли его на траве?
Он так необычно пилотку
На гордой носил голове!
Я помню: зияла могила,
Налитые веки свинцом,
Осенний свой лист уронила
Береза ему на лицо.
И ждал я: вот вздрогнут ресницы,
Дыханья взовьется парок,
Из той, из последней страницы
Борис нам прочтет монолог.
Мы мало тогда говорили
Речей на могиле его,
Но в бой уходили и мстили
За Кольку. За нас. За него.
Ох, осень, смоленская осень,
Серебряно-бронзовый звон.
Один средь разлапистых сосен
Стою, сединой убелен.
Мгновенье ли вновь повторилось:
Та осень, лазурь в небесах.
Взволнованно сердце забилось,
Тревожные слезы в глазах.