В нашем домике допотопном
Помню женщин одних в семье.
Помню, туфли твои дотоптаны,
Платье выцвело на спине.

Дорогие, да сколько ж вас
По российским бескрайним далям
Незабвенных своих провожали
В лихолетья набатный час?

Плыли блики в речке синей
Керосиновых кругов,
Разбегались в керосине
Переблески всех цветов.

По семьям били похоронки,
Когда за братьев и отцов
Вставали яростно девчонки,
Перехитрив военспецов...

Меняется бригада поездная.
На полчаса забуду про войну
И забегу к тебе, моя родная,
И в детскую кроватку загляну.

Воссоздать сумею ли, смогу
Образ человека на снегу?
Он лежит, обеими руками
Провод

Гвозди-вести – не слухи войны
Командирам на фронте важны,
Уж потом они кости кидают.
Вот солдата призвал генерал...

А сходит ли детство тонко на нет?
Или обрывается круто?
Мое оборвалось в пятнадцать лет –
Всего лишь одна минута.

Ты писал мне перед самым боем,
В час, когда бросало землю в дрожь…
Я не знаю – где ты, что с тобою.
Но я верю: ты ко мне придешь.

Победа – сладка, говорят.
Ты о ней спроси у солдат.
Гулкий пламень, глаза бессонные,
На губах кровяной прокус…

Россия, отходим! Ещё не темно,
Ещё и снаряды не рвутся.
Нам горькое право сегодня дано
На пройденный путь оглянуться.

Пришёл с простреленной рукой,
Но слава ветру, что живой.
От ветра дрогнула рука,
Прицел нарушив у врага.

Салют Победы отсверкал,
Прекрасен и высок…
Тот Зойкин стал,
Тот Сонькин стал,
Тот Нюркин стал сынок.

22 июня сорок первого года
на дачу, что мы снимали в это лето на Сходне,
ещё ни о чём не зная,
съехалось всё семейство...

Январский день! на хрупких лапках елки
Никем не тронут сказочный наряд.
Деревья спят. Упрямые иголки
Навстречу ветру выстроились в ряд.