Я – друг негнущихся людей: в душе моей
И месть, и ярость с каждым днем горят сильней.
Я жив – и ты не одинок среди людей, –
Не проливай же горьких слез, мой друг, не гнись!

Смеркается. Пуржит снежок.
Вытаивает свет в окошках.
Хозяйка топит печь – у ног,
Хвостом виляя, трётся кошка.

Солдатской дружбе нет преград,
Ей не страшны огонь и рвы.
Я помню дружбу трех ребят
Из Минска, Риги и Москвы.

Немало лет мне душу жжёт
Та песня, всем знакомая.
Она и нынче нас зовёт:
«Вставай, страна огромная!»...

По пескам. По наплёскам.
Вдоль реки босиком
К перевозу подросток –
Из села прямиком...

Пришёл отец, небритый и седой,
встал у порога, обнял и заплакал…
Ухоженный, здоровый, молодой,
я только произнёс: «Ну что ты, папа…»

И что ни расскажу – всё будет мало
О скромном, удивительном отце.
Всё русское любил… Взгрустнёт, бывало…
И светится улыбка на лице…

Как трудно берёзам стоять на ветру,
корнями уйти во вчера,
когда проступают сквозь бересту
лагерные номера!

Аромат клеверов.
Тихий плеск вечеров
И рыданье гармони.
Звёзды падают в ров.

Лучший мой друг погиб на войне –
С ним не пришлось познакомиться мне.
Лучших поэтов убила война –
Даже имён их не знает страна.

В Крестцах машины нагрузив мукой,
К военным хлебопёкам мы попали,
И, тёплый хлеб ломая фронтовой,
Горячим чаем губы обжигали.

Возле хаты твоей сосновой –
В серых скатках, в ремнях солдаты.
Повстречай ты их добрым словом
И попотчуй их, чем богата.

Ночами бродит по селениям тревога,
Оповещая замерзающих солдат,
Что, распростершись на заснеженных дорогах,
Полки немецкие разбитые лежат.

Кинохроника 43-го года...
В кинозале грохочет, ревёт непогода,
Заметает окопы на дымной равнине,
И в рядах серебрится отсвеченный иней.

К последнему, Уленька, я подошел рубежу.
Но стонет железо: «Найду его. Спать уложу!»
Нашло. Среди поля я лег. Обо мне не печалясь,
Некошеных трав стебельки надо мною качались.