Войну мы помним по движенью ночи,
По вкусу слез, по трепету листов,
По черным пепелищам у обочин,
По запаху раздавленных цветов.

У стенок, в воронках,
Во рвах, на холмах, у рябинки –
По отчему краю
Без вас не отыщешь версты...

Пусть буду я убит в проклятый день войны,
Пусть первым замолчу в свинцовом разговоре,
Пусть… Лишь бы никогда не заглянуло горе
В твой дом, в твои глаза, в твои девичьи сны…

Картофельное поле.
Съедобное гнильё.
Победа будет после.
Три года до неё.

Станки стояли прямо на снегу,
К морозной стали руки примерзали,
И задыхалась вьюга на бегу,
И в белых вихрях затерялись дали.

Ушло это время, но след не истёрся
Из памяти нашей живой…
Багровым рубцом он в судьбу нашу вросся –
Тот огненный след фронтовой.

А ташкентский перрон принимал, принимал, принимал эшелоны,
Погорельцы и беженцы падали в пыль от жары,
Растекались по улицам жалкие эти колонны,
Горемычная тьма набивалась в дома, наводняла дворы.

Первый день моей войны –
В сорок первом, под Смоленском,
В артдивизионе Н-ском,
Вижу не со стороны.

Бой откатился и совсем утих.
И тишина тревожная нависла.
Нас в отделенье – четверо живых.
И молча рядом мы стоим над Вислой.

Зима, оправленная в раму,
Дорога вдаль и в никуда.
Ещё так холодно, так рано
И на дороге – ни следа.

Послушай:
тыл – есть фронт,
кромешный ад.
Врывалась осень на поля сражений.

Я родился в деревне,
В крестьянском роду,
Под городом древним
В двадцать первом году.

Печальны были мамины глаза,
В них пелена горючих слез стояла.
И все слова, что я тогда сказал,
Она в душе своей запоминала.

…Отступали… было дело…
Ели жмых – и ничего…
В клубе медью зазвенело
В честь Победы торжество!

Вековуха, как известно,
Это если ты одна,
Если в двадцать – не невеста,
Если в тридцать – не жена...