По всей планете нашей та встреча прогремела.
Оркестр московский сводный сыграл отбой войне.
От Спасской башни маршал к нам выехал на белом,
Другой скакал навстречу на вороном коне.

Как ни смотришь, глаз не сыщет
Под водою берегов.
Пахнет дымом пепелища,
Горьким дымом очагов,

Самара детства моего.
Полно киосков с газировкой.
А к Волге… к ней верней всего
Сбегать крутой и узкой тропкой.

Лежат в земле солдаты –
Ты надписи прочти:
Одни и те же даты
У каждого почти.

Я этот день подробно помню.
Я не знавал краснее дней.
Горели яркие попоны
На спинах праздничных коней.

Не ради славы, чтоб историк
писал трактаты обо мне,
провёл я – труд был этот горек! –
четыре года на войне.

Бомбили Рославль, Брянск взрывали.
Моя деревня не спала.
Над ней метались и кричали
Пернатых чёрные крыла.

Эхо лaй разнесло по тоням*,
Пули свистнули им вдогон.
Но осталась ни с чем погоня,
Оборвав сумасшедший гон.

День войны или День Победы?..
Помню утро июньского дня.
Незнакомые хищные беды
Разом рухнули на меня.

Девчонки сбежались: «Мамочки!»
Глазища раскрыв, стоят.
Поталицын танцует цыганочку
Возле табельной в аккурат.

Что мы пережили, расскажет историк,
Был сон наш тревожен, и хлеб наш был горек.
Да что там! Сравненья вовек не найти,
Чтоб путь описать, что пришлось нам пройти!

Какой молитвой, мама, ты сумела
От всех смертей меня отгородить?
Какой такою силой неземною
Мне помогла все муки одолеть?

Утро взорвано грохотом грузных моторов,
В небо с гордостью смотрит гвардеец-солдат.
В громовой вышине над оглохшим простором
Строгим сомкнутым строем самолеты летят.

У женщины гордой
Девять детей.
Горя – по горло,
Радости – по горло
С ними ей.

И лес как лес – как будто всё отлично:
Шуршанье, родниковая струя…
Но почему же как-то необычна,
На что похожа песня соловья?