Какие мне, бывало, снились сны
Военною зимой перед рассветом!
В них таяли на языке конфеты
И мучило предчувствие весны.
Я в них парил над бездной, невесом.
Когда вдруг, сотрясая мироздание,
Гудок врывался в мир без опоздания –
И чашкой об пол разбивался сон.
«Вставай, сынок», – зовёт чуть слышно мать.
«Пора, работник!» – слышу бас отцовский.
И в полусне тяну к себе спецовку
И покидаю тёплую кровать.
И, окунаясь в новую беду,
Я правлю фронт на карте из картонки.
Лепёшки из мороженой картошки
Суёт мне мама в руки на ходу.
Метель метёт – ни тропок, ни дорог!
К людской цепочке я бреду сквозь темень...
Обрадуюсь, идя в ряду со всеми,
И успокоюсь, запустив станок.
Мы точим мины – фронтовой заказ.
И про себя я начинаю думать:
Прикидываю, сколько может «сдунуть»
Фашистов мой один такой фугас.
Подсчёт меня ужасно веселит!
Насвистываю что-то вдохновенно...
Но как длинна ты, фронтовая смена!
И гнёт она, и плакать не велит.
Но плачу я. В том нет моей вины,
Что щи пусты, а сам я – не двужильный!..
Вот так они, мне помнится, и жили,
Твои, Россия, малые сыны.