Да разве вместишь в сундуки
наше приданое?
Нас повенчали штыки,
нас охраняло страдание.
Печальны были мамины глаза,
В них пелена горючих слез стояла.
И все слова, что я тогда сказал,
Она в душе своей запоминала.
На перекрестке грозовых дорог
Мы, обнявшись в последний раз, расстались.
Так я ушел. Все слышалось: «Сынок!..»
И дни мои на фронте затерялись.
Соседи говорят: «О, как ждала!
Бедняжку ожиданье изводило».
Случилось как-то, много вдоль села
Людей в шинелях серых проходило.
Она остановила одного
Молоденького рослого солдата:
– Не видел ли ты сына моего? –
Тот головой качнул чуть виновато.
– Нет, – отвечал. – Видать, в полку другом…
И хоть и сходства не было меж нами,
Солдата мама пригласила в дом
И угостила тонкими блинами.
Вот так солдат встречала всякий раз,
Одолевая горе и печали.
И за тепло лучистых карих глаз
Ее «солдатской мамою» прозвали.
И заклинало: «Стоек будь, сынок!» –
Войной, бедой подточенное сердце…
И уносил солдатский вещмешок
Простиранное мамой полотенце…