Писать, и только, – это мало.
Цена таким писаньям – грош.
А чтоб одна рука держала
Перо, другая – острый нож.

Не знаю, говорю вам честно –
В деревне ль, в городе каком –
Он стал солдатом неизвестным,
А я – мамашиным сынком.

Мне лишь четыре было в сорок пятом.
Дожди салютов сыпала весна,
И было мне немного непонятно:
В какой же день окончилась война?

Возле хаты твоей сосновой –
В серых скатках, в ремнях солдаты.
Повстречай ты их добрым словом
И попотчуй их, чем богата.

Между боем и боем,
подсумок досыта набив,
кашевару манерку* отдай:
черпака не жалей, мол, –

Я сеял хлеб… Я набивал патроны
В холодный диск. И, не бряцая зря,
Бил по врагу с высотки укрепленной,
Вгоняя в жар железо «дегтяря».

Калитку и дверь откроет
Сквозняк. Забор поник.
Когда-то здесь жили трое:
Икона, старушка, старик.

Так бывает: живешь и не ждешь новостей,
Годы взлета – давно за спиной…
Присягает мой сын в День защиты детей –
Мой детеныш, единственный мой.

Да, и я прошел войной,
Полудетской еще походкою,
И дорога легла за мной
Развернувшеюся обмоткою.

Пройдет война, я обязательно
Стихи о скатке напишу!..
О, скатка, скатка, круг спасательный,
Благодаря тебе дышу.

Хвала тебе, пихтовая хвоя!
От юных дней моих тебе спасибо!
Позёмка сизая мела,
Метель за цехом голосила.

Июнь, берущий в оборот.
Благословение на фронт:
– Какая ни случись беда –
Ты только с Богом будь всегда.

Немеет муза.
Дышится с трудом.
Едва решается нога
земли коснуться – той земли,

Врезалось в память:
Дождь приплясывал,
Дорога была мокрой и скользкой,
И ехал по ней инвалид в коляске.

Две женщины встретились в центре города –
Одна в чёрном, другая – в белом.
Та, что в чёрном, безмолвно и неподвижно
Замерла у огня, бегущего из-под мраморных плит.