Когда тебе придется в жизни круто –
Любовь изменит, отойдут друзья
И, кажется, прихлынет та минута,
Перед которой выстоять нельзя, –

Крест-накрест белые полоски
На окнах съежившихся хат.
Родные тонкие березки
Тревожно смотрят на закат.

Я убит подо Ржевом,
В безымянном болоте,
В пятой роте, на левом,
При жестоком налете.

Мы попрощаемся в Кронштадте
У зыбких сходен, а потом
Рванется к рейду легкий катер,
Раскалывая рябь винтом.

Помню ночь войны. Сверчки орали.
Мне, мальцу, казалось в полусне,
Что летит над вьюгами Урала
Скатерть самобранная ко мне.

Ударило. Стон в горле
Остановился. Смерть.
И пальцы, словно корни,
Впились в земную твердь.

Воинская часть, в которой мы служили,
не брала столиц.
Всё-то мы проселками кружили,
возле деревенек и станиц.

«…А я кормила партизан.
Они хитро́ стучали: в крышу.
(Иначе, выхватив наган,
Придёт немчина, всё услышит.)...

Я к ним подойду. Одеялом укрою,
О чём-то скажу, но они не услышат.
Спрошу – не ответят… А в комнате – трое.
Нас в комнате трое, но двое не дышат.

Вокзал и перрон,
И понурые хаты.
С войны в эшелонах
Домой возвращались солдаты.

Открыта дорога степная,
К Дунаю подходят полки,
И слышно – гремит корпусная,
И слышно – гремят башмаки.

Он выщерблен ветром,
Облизан метелью,
Он голый и синий, как лед.
Все камень да камень

Прошли неласковые годы.
И спину разогнула мать.
Отец вернулся из похода,
Вернулся зверя промышлять.

Бронебойным снарядом
Разбитый в упор лобовик,
Длинноствольная пушка
Глядит немигающим взглядом

Опасность повисла в эфире –
Слепой и убийственный груз.
В бесплодных мечтаньях о мире
Позорно молчание муз.