Нас хоронила артиллерия.
Сначала нас она убила.
Но, не гнушаясь лицемерия,
Теперь клялась, что нас любила.

Всю ночь в тайге буянили метели,
К востоку тяжко пробивая путь,
В снегу завязли стрельчатые ели,
До сорока к утру упала ртуть.

А поезд мчится...
Вьются рельсы,
и громыхает сталь о сталь.
В теплушках шатких –
погорельцы...

Я сеял хлеб… Я набивал патроны
В холодный диск. И, не бряцая зря,
Бил по врагу с высотки укрепленной,
Вгоняя в жар железо «дегтяря».

Ах, что и говорить, ах, что и понимать –
ничто не и́дет вспять, ничто не провернётся –
как чёрная вода стоит на дне колодца,
и за руку тебя так нежно держит мать.

Профессора из института Герцена,
Вы были очень добрыми подчас.
Все отдавали: знания и сердце нам,
Но многому не научили нас.

Они оставили свой след
На высях небосвода
Горящим факелом Побед
И в памяти народа.

Нынешний год и суров, и строг –
Разгар страды боевой.
Еще уцепился за наш порог
Разбойник кровавой рукой.

Нет, не ушла наша нежность,
Пусть мы стали суровей и суше,
И в сраженьях, скреплённые кровью,
Беспощаднее стали и злее

Восходят рассветы, сгорают закаты,
Не знает, не ищет земля тишины.
В трудах и тревогах седеют солдаты –
Герои давно отгремевшей войны.

Если детство короче, чем надо,
Значит, молодость будет длинна,
Хоть в цветах обгоревшего сада
Всё ещё проступает война.

Во мне – боль павших, но не сдавшихся
Во все крутые времена.
На веки вечные оставшихся
В полях, где ночь, как смерть, черна.

Любуюсь я цветком в углу платка,
Что вышит незнакомыми руками
И прислан мне на фронт издалека,
Как знак того, что нежность тыла – с нами.

Мне, сыну русского солдата,
С годами вспоминать больней.
Фашистской пулей эта дата
Прибита к памяти моей.

Много сложено песен
О битвах, гремевших когда-то.
У тогдашних мальчишек
Сегодня виски в седине.