Я помню, помню те года:
Вокзалы, толпы, погорельцы,
Оборванные провода
И исковерканные рельсы.

Мать понимает мир как дом,
Где скоро кончатся разлады,
Но страшен ей железный гром
Военных фильмов и парадов.

В проломах стен гудит и пляшет пламя,
Идет война родимой стороной…
Безмолвная, бессонная, как память,
Старушка мать склонилась надо мной.

Вдову не надо путать с вдовушкой:
Вдова – она с войны вдова.
Её бедовая головушка
Светла, как в инее трава.

В ожидании дел невиданных
из чужой страны
в сапогах, под Берлином выданных,
я пришел с войны.

Затих прибрежный ветерок,
Волна шуметь устала.
Стоит на море островок,
Каких у нас немало.

Моих друзей негромкие дела –
Следы давнишние
На партизанских тропах.
И всполохи берёзок на окопах...

Сожженные отстроят города,
Сровняют рвы, вернутся в улей пчелы.
Но эти годы – их забыть когда?
И не в земле – в веках их след тяжелый.

В кухне звякала картошка…
Сон никак не проходил.
Мама будит:
– Ребятёнки!..
Скоро будет бригадир.

На праздник дома вновь не усидели,
Гражданский долг сумел их обязать.
Идут ещё, но, правда, еле-еле,
А мне нельзя о павших не сказать.

Он гранил самоцветные грани,
Он работал руду и металл,
И в горе, и в заводе… Во храме
О Державе он к Богу взывал.

Посреди семейства и родни
Голову-то низко не клони,
Дорогой мой Дмитрий Алексеич!
Посмотри-ка, гости все уселись...

Приходят письма в месяц раз
Из дальней стороны…
Из мест, где ты идешь сейчас
Дорогами войны.

…И заснул я, охваченный дрёмой,
Снилась нива, светясь как луна,
Потому что подушку соломой
Мне в санбате набила война.

Над морем синева громадных крыл.
Они темны. Движенье их незримо.
Шумящий их размах от взоров скрыл
обрывистые очертанья Крыма.