Осталось наше поколенье
без женихов и без мужей.
И снова книга на коленях,
а за окном –

Отбитый у врага зимой,
Еще зализывал он раны…
К вокзалу, соблюдая строй,
Мы шли – и видеть было странно

В позднем небе росчерком –
Журавлиный клин.
Батя мой был лётчиком
И бомбил Берлин...

Учебники, прочитанные мной,
Усваивались поздно или рано,
Но тот, что называется войной,
Осмысливал я по отцовским ранам...

Хотелось бы и мне назло обстрелам
Увидеть, как закончилась война,
Тебя найти на этом свете белом
И захмелеть от встречи и вина.

– Привезли листовое железо.
– Кто привёз? – Да какой-то мужик.
– Кто такой? – А спроси живореза.
– Сколько хочет? – Да бабу на штык.

Искривленные рельсы, шпал огарки,
Докуренные желтые цигарки.
Клочки бумаги, по путям гонимой, –
Солдатские послания к любимой.

Пахнёт из тыла тёплыми ветрами…
Там снег не топтан танками, не взрыт,
Лишь вьюга над равниною бескрайней,
Как сто солдаток, голосит навзрыд.

Вы, погоны,
Вы зелёны,
Беспросветные мои.
А над вами, над зелёными,

Давно закончилась война,
Что полземли сожгла.
Но горько женщина одна
Любимого ждала.

Январский день морозен, светел,
И площадь радостью полна,
Призывом к будущим столетьям
Гремят, как гром, колокола.

Мальчишки сорок первого, подъём!
Чужие сапоги грохочут в мире.
Зовёт горнист – он был убит в четыре.
Труба поёт, и мы с тобой встаём.

Свет и мрак в переплетенье.
Радость с горечью – узлом.
Умирает поколенье –
то, где девушка с веслом,

Когда земля от ран стонала,
хлеба горели, шли бои,
душа к возмездию взывала
и забывала о любви.

Наземь он упал во время боя,
Ночь мгновенным озарив огнём.
Прах ушедшего от нас героя
Мы земле сегодня предаём.