Ещё мальчишкой видеть мне пришлось,
как носят шрамы – ноющую злость.
То на погоду – сослепу, спросонок,
в ноге отца ворочался осколок…
Когда земля от ран стонала,
хлеба горели, шли бои,
душа к возмездию взывала
и забывала о любви.
И для родившихся в сорочке
с горчинкой был победный тост…
Зато потом я к сыну, к дочке
и даже к правнукам прирос.
Теперь они – мой след в народе!
Я сросся с ним, вошёл в него,
как корень дуба на исходе
тысячелетья своего.